Глава шестая
Заговор против Руси
— Что они делают? — ни к кому в отдельности не обращаясь, спросил каган-беки Асмид.
— Поджигают кумвары, о Могучий! — доложил из свиты ханов бек тургурдов Ровдух-богатур.
— Без тебя вижу! Но к чему? — Асмид не выспался и был зол, как сто шайтанов.
Беки молчали. Они вообще последние дни не подавали голоса. То ли надеялись на своего кагана или только вид делали, что надеются с покорностью и послушанием.
Между тем подожженные руссами челны и плоты приближались к подножию восточной башни, где стояли хазарские военачальники. Ханы подошли к краю площадки и через бойницы посмотрели вниз: горящее дерево течением прибивало к камням. Весь восточный угол Сарке-ла заволокло густым черным дымом. Огонь взметнулся высоко. На башне стало трудно дышать.
— Они что, дураки? — кашляя, спросил каган. — Они что, хотят поджечь камень? Ха-ха-ха-кха-кха!
— Поистине у Святосляба помутился разум! — поддержал Могучего Амурат-хан.
Все остальные беки стали поддакивать, косясь на кагана: задыхаться в смрадном дыму никому не хотелось, и они ждали, когда, наконец, надоест это и Могучему.
Но тот, вопреки здравому смыслу, продолжал стоять здесь, хотя разглядеть что-либо на реке из-за черно-сизой удушливой мглы было решительно невозможно.
Ханов корежило, они задыхались. Вдруг все ощутили палящий жар, и перед глазами хазар взметнулся в небо гигантский язык тусклого пламени.
Каган-беки отшатнулся, закашлялся и поспешил вниз. Башня наполнилась дымом, дышать в ней было почти невозможно, богатуры уже давно покинули ее. Невольно Асмид ускорил шаги, он почти бежал. Эльтеберы хрипло дышали ему в затылок. Уже на выходе старый Гафур-хан схватился за горло и рухнул. Тургудов рядом не было, а беки слишком дорожили своим здоровьем и потому бросили высокородного товарища без помощи. Каган же ничего не заметил.
— Пошли туда! — показал Асмид на южный донжон. ..
С высоты двадцати метров беки, прикрыв ладонями глаза от лучей встречного солнца, жадно следили за рекой.
Асмид обернулся, мрачно глянул на своих сподвижников, помолчал, играя скулами, потом спросил:
— Где Гафур-эльтебер?
Ханы притворно удивились, стали оглядываться.
— Найдите его!
Поскольку приказ был высказан не к кому-либо лично, а вообще, то все и ринулись исполнять повеление кагана. Через мгновение Асмид остался один.
— Коназ-пардус ничего не делает просто так, — размышлял он вслух. — Неужели урус надеется, что огонь сокрушит кирпичную кладку? Наверное, уверен в этом. Но почему?.. Однако много пищи для огня заготовил Святосляб, — отметил каган-беки, наблюдая за рекой.
А с верховьев все плыли и плыли горящие плоты, и конца им не было видно. Крепость препятствовала проходить им дальше по стрежню, и столбы секущего огня с черным дымом уже полыхали выше стен и башен.
По одному вернулись ханы. На лицах их застыло выражение скорби и страха.
— Где Гафур-эльтебер? — снова спросил каган. Ханы опустили глаза, потом подняли их к небу и помолились аллаху за упокой души достойного.
— Ротозеи, — равнодушно бросил Асмид. Помолчал. Глянул на сподвижников. Спросил: — Что может сделать огонь с камнем? Кто скажет? Только воздержитесь говорить, что каган Святосляб дурак.
— Позволь мне, о Могучий! — выступил вперед храбрый и прямодушный бек тургудов Ровдух-богатур.
Каган-беки с сомнением посмотрел на него, однако кивнул утвердительно.
— Если бы камни стен и башен были сухими, огонь ничего бы не сделал с ними. Но... — Ровдух показал на стену, — за много лет вода проникла внутрь. Как только огонь разогреет воду внутри кладки, пар станет рвать камень и стена рухнет.
— Та-ак! — не поверил ему каган. — А вы что скажете? — холодно спросил он ханов.
Амурат выступил вперед. Асмид поморщился и пальцем указал ему на прежнее место. И тогда ханы наперебой стали восхвалять мудрость Ровдух-богатура.
— Повелеваем! — Каган-беки в упор смотрел на Амурат-хана. — Повелеваем насыпать вал позади стены!
Тот хотел было возразить что-то, но промолчал, поклонился и поспешил вниз исполнять повеление...
За необычным огненным штурмом крепости с интересом наблюдали патрикий Михаил и царевич Василий.
— Скажи, — вопрошал царский отпрыск, — неужели архонт россов намеревается таким способом сокрушить камень? Ведь это не дерево!
— Сфендослав — смышленый варвар! Если он задумал именно так брать крепость, простоявшую сто тридцать лет, то он ее возьмет. Можешь не сомневаться.
— Если это случится, я перед всеми поклянусь, что Сфендослав самый искусный полководец в наше время! — воскликнул пылкий отрок.
— А потому и самый опасный враг Романии, — мрачно добавил Михаил.
— Но ведь он не воюет с нами!
— Пока не воюет. Но как только он сокрушит царство кагана, силы россов утроятся, а самомнение архонта варваров вознесется под небеса. В какую сторону повернет острие своего меча такой воитель? У него только два пути: в Болгарию или в Романию! Нам нежелателен ни тот, ни другой его шаг.
— Но Болгария и наш враг тоже! Пусть варвары дерутся друг с другом. Когда они в кровавой борьбе ослабнут оба, мы захватим земли и того и другого!
— Значит: «Разделяй и властвуй». Ты хорошо усвоил завет македонского царя Филиппа (Филипп — царь Македонии (359—336 гг. до н. э.), отец завоевателя полумира Александра Македонского)! Хвалю! Однако посмотри. — Патрикий кивнул в сторону реки. — С лодки только что сошел и, кажется, к нам идет человек. Вон тот, высокий, в черном плаще, видишь?
— Который? Тот, что горбится?
— Да! Этот человек мне знаком. Это купец из Синопа. Его зовут Лорикат.
— Так пригласи его к нам! — нетерпеливо воскликнул царевич.
— Тише! Нельзя. Если он посчитает необходимым, то сам подойдет к нам.
— Что значит, пожелает? — покраснел от обиды Василий. — Кто он такой, чтобы желать? Ты сам сказал, Лорикат простой купец.
— Прошу тебя, не выражай свое возмущение так громко. Мы все-таки не в Константинополе. Сотни глаз следят за нами. А Лорикат, — он понизил голос до шепота, — не просто купец, а...
После побега греческого воина из свиты византийского посла Святослав ограничил свободу Михаила и его окружения. Охрана из десятка гридей повсюду сопровождала их.
— Ты взял нас под стражу, архонт россов?! — возмутился было патрикий.
— Ты што, посол?! — рассмеялся хитрый варвар. — Разве яз посмел бы промыслить о том. У нас, на Руси, положено: доброму гостю — добрый почет! Гриди сии почет перед народом кажут тебе, болярин ромейский! Гордись!
Патрикий прекрасно понял, что это за «почет», однако спорить не стал, смирился. Да и опасно было спорить: Святослав мог обвинить его в пособничестве хазарам и если не казнить тут же, то высказать свое возмущение императору Никифору Фоке. А тот тоже долго раздумывать не любит, когда дело касается его интересов: в открытую ссориться с руссами, особенно сейчас, когда войска заняты борьбой с арабами, властитель Византии не станет...
Здесь, в боевом стане руссов, говорить вслух о сокровенном греки остерегались. Сановник царя Никифора быстро сообразил: стражники, приставленные к ним, отлично знают греческий язык.
Опытным взором полководца Михаил оценивал боевую деятельность Святослава. Скоротечный разгром основной хазарской орды изумил его. Патрикий полагал, что бой с превосходящими силами кочевников сложится иначе. Теперь греки наблюдали за огненной атакой несокрушимой ранее твердыни.
— Необычное дело это завершится блестящей победой россов, — говорил сановник царевичу. — Видишь, хазары из-за огня и дыма вынуждены оставить без защиты весь восточный угол города. А вон и катапульты подплывают. Мудро. Раз... три... пять метательных машин в четверти стадия (Стадий (греч.) — мера длины, около 200 метров) от башни. А хазары бессильны даже осыпать их стрелами. Учись, Порфирородный!
Вскоре катапульты приступили к делу. Первый же снаряд перелетел через верх стены и, видимо, не пропал даром: в густонаселенной крепости раздался многоголосый вой... И с этого момента катапульты не переставали работать. Через каждые четверть часа в стену сквозь огонь и дым летели тяжелые камни. Время от времени руссы меняли прицел и вместо отдельных глыб загружали боевые чаши грудами камней помельче. И тогда убийственный град сыпался на город.
К полудню ловкие гребцы привели еще три катапульты. Эти машины только для того и предназначались, чтобы беспокоить защитников Саркела. День и ночь без перерыва все восемь метательных машин сокрушали башни и стены, засыпали крепость камнями и горшками с горючей смесью из нефти, смолы и селитры. В городе вспыхнул пожар. .
— Архонт Сфендослав ведет осаду по всем правилам военного искусства, — вынужден был признать Михаил.
— Смотри, а это что за баллисты? — показал на реку царевич. — Я таких никогда не видел.
— Я тоже. Посмотрим.
Новые машины состояли из длинных труб и круглых воротов с держаками для рук. Они были значительно меньше катапульт: для каждой хватало по две ладьи. Вскоре греки убедились в исключительной новизне осадных сооружений руссов. Снаряды из труб летели в цель точнее, новые машины стреляли в два раза быстрее.
— Ого! Это огнеметы? — изумился патрикий. — Я слыхал о них, но еще ни разу не видел в деле. Их придумал и построил простой плотник. Надо бы сделать чертежи. Но как?
— Попроси Сфендослава.
— Да? Так он тебе и дозволил! Вот посмотришь, хитрый варвар еще будет из них обстреливать наши города. Если, конечно, он сумеет поставить на колени империю кагана.
— А кто ему помешает? — внезапно раздался позади них равнодушный, с хрипотцой голос.
Греки быстро обернулись: перед ними стоял сутулый худой человек с вислым горбатым носом и сросшимися черными бровями. Влажные жгучие глаза человека в упор смотрели на патрикия, царевича он как будто и не заметил.
— Садись, Лорикат! — радушно пригласил сановник, указав на край ковра.
— Дозволит ли царевич? — почти равнодушно перевел взор на Василия купец-лазутчик.
Царский сын по-детски насупился: решительно никто не хотел принимать его всерьез.
— Садись! — буркнул он обиженно.
Лорикат понимающе скривил губы, сел. Патрикий огляделся: стражей поблизости не было.
— Что сообщишь нам? — вполголоса спросил он лазутчика.
— Главное. Хазария проиграла войну! Архонт Сфендослав — хозяин степи!
— Каган-бек еще не сказал своего последнего слова! — возразил патрикий. — Он соберет новое войско и...
— Больше он не соберет никого! — грубо перебил сановника Лорикат. — Каган-бек в крепости, и дни его сочтены!
— Как в крепости?! А кто же водил конницу на полки россов?
— Кто водил, не знаю. — Лазутчик криво усмехнулся. — Но кагана я сам видел в Саркеле.
— Ты был там?! Расскажи! — сразу преобразился царевич.
— Повинуюсь, о Багрянородный, — склонил лысую голову Лорикат. — Россы захватили кагана хазар...
— Как?! — не поверили оба слушателя.
— Точно не знаю. Только я увидел его переодетым в простого воина. Россы связали его и бросили в дом. Раньше я видел каган-бека и узнал его. Мне показалось, россы не поняли, кто у них в руках. Это помогло мне освободить его. Когда стемнело, я убрал сторожа и провел кагана хазар в крепость. Вот и все.
— Я скажу Никифору Фоке о тебе. Он щедро вознаградит тебя за подвиг! — безудержно, по-мальчишески крикнул Василий.
— Тише! — испугался лазутчик. — Тише. Иначе Сфендослав успеет наградить меня первым. Он человек скорый, и я боюсь, что наградой мне будет добрый удар меча. Тише, царевич! Здесь не говорят громко.
Патрикий укоризненно посмотрел на Василия и осуждающе покачал головой. Мальчик покраснел, насупился.
— Я больше не буду, — пробурчал он. — Продолжай, храбрый Лорикат.
— Что можешь сказать нам об архонте Хазарского царства? — спросил патрикий.
— Это не Урак! — пренебрежительно поморщился лазутчик. — В одну минуту у него сто решений и все противоречивые. Самовлюбленный индюк! Он уже принес свою молитву, и сатана ждет его в аду с раскаленными вилами наготове. Разве может такой военачальник противостоять грозному и мудрому Сфендославу? Асмид-каган растерял всех своих союзников, перессорился с многими степными властелинами, а именно они опора хазарского могущества!.. Пока его конники рубились здесь с железными друнгами россов, столицу Хазарии Итильполь занял архонт Фаруз — сторонник Сфендослава.
— Откуда весть? — живо спросил патрикий, и кровь схлынула с его лица.
Лорикат внимательно посмотрел на царедворца.
— Зря тревожишься. Я говорил Августину (Августин — один из почетных титулов византийского императора), что Хазарии не устоять, если в этом году Сфендослав обрушит на нее свои друнги. А царствующий, ты знаешь это, считается с моим мнением... Откуда весть, спрашиваешь? Мои люди донесли. Фаруз популярен среди хазар, его уважают и боятся степные владыки, и у него сегодня под рукой более тридцати тысяч конных воинов. Он потому только не объявил себя каган-беком, поскольку еще жив Асмид. Фаруз ждет. Он знает, что этому толстому дураку жить осталось не более двух-трех дней. В лучшем случае Асмид попадет в плен. А это все равно что умереть: власть он потеряет.
— Может быть, Сфендославу не удастся так скоро овладеть Саркелом? — усомнился патрикий. — Это орешек крепкий, и за сто с лишним лет его никому не удалось разгрызть!
— Сфендослав разгрызет! — уверенно заявил Лорикат. — Архонт россов не зря затеял эту огненную карусель. Стены со стороны реки пропитались влагой. Тут огонь и камни катапульт быстро сделают свое дело. Скоро восточная стена рухнет, это верно так же, как после ночи наступает день!
— Так! Все верно, — подумав, согласился Михаил. — Что нового еще?
— В Итильполе объявился некто Араз из древнего царского рода. Раньше он был простым пастухом. У хазар такое в порядке вещей: сегодня пастух, завтра царь! — хохотнул Лорикат. — Два года назад Араза пригрел архонт Сфендослав...
— Я что-то слышал об этом, — в раздумье проговорил Михаил.
— Так вот, многие жители Итильполя и даже архонты степи, или ханы, как их тут называют, держат сторону Араза. Если погибнет каган-бек Асмид и Сфендослав захватит Таматарху, то царя Иосифа по местному обычаю могут объявить виновником всех бед — святыней, потерявшей чудодейственную силу — и казнить всенародно. — Лорикат с усмешкой посмотрел на слушателей: — Да-да, не удивляйтесь: в Хазарии такое случалось.
— И что же? — спросил патрикий.
— Тогда великим каганом по праву наследования объявят Араза. Особенно если претендента поддержит своей военной мощью архонт Фаруз. А он это сделает обязательно. Тогда вся верхушка в Итильполе будет на стороне Сфендослава, ибо все они его ставленники.
— Все ясно! Пока жив каган-бек Асмид, все планы архонта Сфендослава ничего не стоят. Пока жив каган-бек Асмид, война Хазарией не проиграна. Тогда победа россов под Саркелом — просто эпизод в большой войне! — патрикий замолчал надолго, обдумывая необычную ситуацию.
Лорикат смотрел на него строго, и не было обычной усмешки в его черных глазах. Василий молчал, переводя взгляд с лица патрикия на купца и обратно.
Наконец сановник поднял голову:
— Если ты спасешь кагана Асмида, я добьюсь для тебя звания патрикия.
— Мне хватит должности стратига фем Таврии, — равнодушно отвернулся Лорикат.
— Я тебе эту должность обещаю твердо!
— А я обещаю получить для тебя у Никифора Фоки золотую похвалу! — загоревшись взором, объявил царевич Василий.
— Что ж, попробую...
